Глава 2. ФЕНОМЕН НАБОКОВСКОЙ ПРОЗЫ[**]

Часть II. О движении современной прозы

Некоторые особенности прозы Проза - прерывистый знак непрерывного. Осип Мандельштам, русский поэт XX века В этой книге мне всё время приходится примирять желание быть кратким и стремление отразить все наиболее существенные темы, которые вызывали интерес на занятиях

О том, что такое прозаическое произведение, принято говорить только на фоне его отличия от текста стихотворного, однако, как это ни странно, при кажущейся очевидности отличия стихотворного текста от текста прозаического сформулировать, в чем именно состоит это отличие, в чем суть специфики стихов и прозы, зачем существуют эти два довольно трудно.

Проблемы разграничения прозы и стиха

Современное литературоведение, изучая отличие стихотворения от прозаического произведения, ставит следующие любопытные вопросы:

1. Какая речь более естественна для культуры: стихотворная или прозаическая?
2. Что такое на фоне стихотворного?
3. Каковы четкие критерии разграничения стихотворного и прозаического текста?
4. За счет каких ресурсов языка прозаический текст превращается в стихотворный?
5. Насколько глубока разница между стихотворной и прозаической речью? Ограничивается ли она организацией речи или касается системы мышления?

Что первично: стихи или проза?

Писатель и литературовед Ян Парандовский, размышляя над тем, что такое прозаическое произведение, однажды заметил, что нет никаких научных данных о том, что человечество сначала разговаривало стихами, а не прозой, однако в истоках литературы разных стран стоит именно стихотворная, а не прозаическая речь. Это произошло из-за того, что именно стих первым возвысился над обиходной речью и стихотворная речь достигла своего совершенства задолго до того, как появились первые попытки художественной прозы.

Ян Парандовский немного лукавит, так как на самом деле существует немалое количество научных гипотез, в основе которых лежит предположение о том, что изначально человеческая речь была стихотворной. Об этом говорил и Дж. Вико, и Г. Гадамер, и М. Шапир. Но Парандовский точно заметил одно: мировые литературы действительно начинаются именно со стихов, а не с прозы. Жанры прозаических произведений сложились позднее жанров стихотворных.

Почему именно возникла стихотворная речь, пока точно не известно. Возможно, это связано с представлением об общей ритмизованности человеческого организма и окружающего человека мира, возможно, с изначальной ритмичностью детской речи (что, в свою очередь, тоже ждет объяснения).

Критерии отличия стиха и прозы

Известный стиховед Михаил Гаспаров видел отличие стихотворения от прозаического произведения, что стихотворный текст ощущается как текст повышенной важности и рассчитан на повторение и запоминание. Стихотворный текст, помимо того, что он делится на предложения и части предложений, делится еще и на такие части, которые очень легко схватываются сознанием.

По своей сути очень глубокое, но оно не инструментально, так как не предполагает четких критериев разграничения стиха и прозы. Ведь проза тоже может быть повышенной важности и тоже может быть рассчитана на запоминание.

Формальные признаки отличия прозаического и стихотворного текста

Формальные признаки отличия - короткие фрагменты предложения - также не могут быть признаны достаточным основанием. А. Г. Машевский отмечает, что на самом деле в стихи можно превратить даже статью из газеты, просто поделив ее предложения на фрагменты разной длины и записав каждый из них с новой строки.

Однако при этом будет слишком заметно, что предложения поделены условно, никакого дополнительного смысла этим делением тексту не придается, разве что юмористическое или ироническое звучание.

Таким образом, различия прозы и стихов заключаются не в каком-то одном признаке, но предполагают некие глубинные отличия. Чтобы понять, что такое прозаическое произведение, нужно знать, что прозаический и стихотворный тексты подчиняются разным текста и упорядоченности его элементов.

Слово в стихе и в прозе

Так сложилось, что традиционно проза определяется через ее отличие от стиха. Чаще принято говорить не об отличительных чертах прозы по сравнению со стихом, а наоборот - об отличии стихов от прозы.

Так, про слово в стихе российский литературовед Ю. Н. Тынянов говорил, что оно теснее, чем в прозе, связано с другими словами в произведении, теснее и его связь с конструкцией в целом, он назвал это «законом единства и тесноты стихового ряда», и это понятие актуально для литературоведения до сих пор.

Две тенденции в решении вопроса

Современной наукой предпринято много попыток сформулировать, что такое прозаическое произведение в отличие от стихотворного, и в этих попытках довольно отчетливо можно различить две тенденции. Ряд филологов считает, что самый важный критерий - это специфика звучания текста. Этот подход можно назвать фонетическим. В русле такой традиции понимания прозы и стиха высказывался еще В. М. Жирмунский, по мнению которого отличие стихотворной речи заключается в «закономерной упорядоченности звуковой формы». Однако, к сожалению или к счастью, далеко не все прозаические и стихотворные произведения четко отличаются друг от друга фонетически.

В противоположность этой традиции графическая теория настаивает на первичности характера записи произведения. Если запись упорядочена как стиховая (записано «в столбик», значит, произведение и является стихотворным, если текст записан «в строчку», значит, он прозаический). В русле этой гипотезы работает современный стиховед Ю. Б. Орлицкий. Однако и этого критерия оказывается недостаточно. Как уже указывалось выше, газетный текст, записанный «в столбик», не становится от этого стихотворным. Прозаические произведения Пушкина, записанные как стихи, не станут от этого стихотворными.

Таким образом, нужно признать, что внешних, формальных критериев различия прозаических и стихотворных текстов не существует. Эти отличия глубинны и касаются и звуковой, и грамматической, и интонационной, и жанровой природы произведения.

В обыденном представлении стих и проза различается так: все, что «записано в строчку», подряд – проза, что разбито на отрезки, «записано в столбик» – стихи. Но проблема на самом деле гораздо глубже. К примеру, что же делать со «стихотворениями в прозе»? По форме – это проза, но Ш. Бодлер и И.Тургенев утверждают – по жанру это «стихотворения». Почему Н. Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, хотя по форме это роман?

Л.М. Гаспаров в предисловии к книге «Русский стих начала XX века в комментариях» задает вопрос: «Чем отличается стих от прозы?» и отмечает: это «самый трудный из вопросов». Там же он отмечает, приводя одно из основных формальных различий стиха и прозы:

«Слово «стих» по-гречески значит «ряд», его латинский синоним «versus» (отсюда «версификация») значит «поворот», возвращение к началу ряда, а «проза» по-латыни значит речь, «которая ведется прямо вперед», без всяких поворотов. Таким образом, стихи – это прежде всего речь, четко расчлененная на относительно короткие «ряды», отрезки, соотносимые и соизмеримые между собой. Каждый из таких отрезков тоже называется «стихом» и на письме обычно выделяется в отдельную строку».

Ко времени написания труда (1924 год) это утверждение было относительно верно и максимально приближено к реальности. В настоящее время граница между стихом и прозой интенсивно размывается, значит, нам нужен иной, не только формальный, но и содержательный подход к различению стиха и прозы.

Ю.Б. Орлицкий замечает:

«Любой исследователь литературного текста, сталкиваясь с проблемой написания… начинает с выяснения его ритмической природы, т.е. определяет, что перед ним – проза или стихи… стих и проза – это два принципиально различных способа организации речевого материала, два разных языка литературы».

Итак, есть два основных типа организации художественной речи – поэзия и проза . Лингвисты пришли к выводу, что нет языковой разницы между стихом и прозой , ведь стихотворная речь состоит из обычных фраз. С этой точки зрения нет ни одного признака, по которому можно было бы определить стихотворную речь.

«Стихотворная речь в принципе устроена иначе, чем прозаическая. <…> Прозаическая художественная речь разделяется на абзацы, предложения и периоды. В письменном словесном творчестве стихи и проза несхожи и по особенностям своего графического оформления. <…> Графическое оформление, выявляющее коренное свойство стиха (членение на строки), играет существенную роль в нашем восприятии стихотворных форм. Именно графическое оформление создает некую «установку на стих», сразу регистрируемую нашим восприятием и позволяющую нам отнести произведение так оформленное, к разряду стихотворных».

Мы опять пришли к тому, с чего начали – с формального различия между стихом и прозой . В психологии есть такое понятие – эффект ожидания. Т.е. когда мы видим что-то неизвестное, похоже на уже известный нам предмет, мы ожидаем от него того же, что и от знакомого предмета. Применимо к стиху и прозе, можно это выразить так: если мы видим что-то, записанное короткими строчками в столбик, то перед нами, скорее всего, стихотворение, если все записано подряд – перед нами проза. Срабатывает эффект ожидания.

Ни метр, ни ритм, ни рифма не являются определяющими признаками стихотворной речи, и вот почему. Существует метризованная проза («Петербург» А. Белого), рифмованная проза («Кола Брюньон» Р. Роллана), существует аллитеризованная проза . Выделяются особые жанры – «стихотворение в прозе », «верлибр ». Э.Я. Фесенко со ссылкой на Е.В. Невзглядову и Томашевского пишет:

«…есть верлибр – свободный стих, в котором нет ни одного стихового признака, крое записи стиховыми строчками. Прав Томашевский, который говорил о наличии промежуточной пограничной полосы между стихами и прозой: «…стихи заходят на территорию прозы и наоборот, как наречие одной местности плавно перетекает в наречие соседней»».

Немалую роль в различении стиха и прозы играет ритмичность стиха. В стихах ритмичность достигается за счет равномерного чередования речевых элементов – стихотворных строк, пауз, ударных и безударных слогов и т. д. Конкретная ритмическая организация стиха во многом зависит от системы стихосложения, а та, в свою очередь – от особенностей национального языка. Итак, стих есть ритмически упорядоченная, ритмически организованная речь. Однако свой ритм, иногда более, иногда менее ощутимый, есть и в прозе, хотя там он не подчинен строгому ритмическому канону – метру. Достигается ритмичность в прозе прежде всего за счет приблизительной соразмерности колонов, что связано с интонационно-синтаксической структурой текста, а также различного рода ритмическими повторами. Следовательно, и ритм не является ведущим признаком различения стиха и прозы.

Многое в различии понятий прозы и поэзи и сделали «практики искусства» – поэты и писатели. Интересна в этой связи точка зрения Н. Гумилева, приводившего в качестве разделения прозы и поэзии как формальные, так и содержательные признаки:

«Поэзия всегда желала отмежеваться от прозы. …начиная каждую строчку с большой буквы, …ясно слышимым ритмом, рифмой, аллитерацией, и стилистически, создавая особый «поэтический» язык, и композиционно, достигая особой краткости, и эйдологически в выборе образов».

Итак, мы можем утверждать, что проза и поэзия отличаются друг от друга рядом признаков (формальных и содержательных), и только совокупность нескольких признаков позволяет нам четко размежевать эти понятия. Наряду с прозой и поэзией существует несколько «пограничных» жанров (верлибр, стихотворения в прозе ), вобравших в себя признаки как стиха, так и прозы.

Я не поэт. Тот сборник моих стихов, который добрый дядя нашел в Интернете и издал в Новгородском издательстве, считаю курьезом. Стихи всегда были для меня лишь расходным материалом, тренингом и экспериментом. Но кое-что о различиях прозы и поэзии рассказать могу. К тому же эти два направления художественного слова довольно близки по многим признакам. И главный, основной признак, который роднит прозу, поэзию и даже живопись – это художественный образ. И раз речь идет об образах, то постараюсь образами все и показать.
Перед вами две картины. Одна – эпическое полотно, которое вы сто раз видели – «Последний день Помпеи» Карла Брюллова. Вторая, которую вы видели не реже, «Герника» Пабло Пикассо. Вы можете сколько угодно рассматривать подробности первого полотна, его детали, но вам никогда не уйти от того, что изначально, вы видите его целиком, как совершенно законченное произведение, Все детали которого работают на единое целое. Это целое и является общим образом, в который логично входят все другие образы, каждый из которых играет свою роль. Давайте представим это схематически, как полый внутри шар, наполненный более мелкими шариками. Если его потрясти, то только тогда большой шар будет издавать звук. Без маленьких – он немой, а значит напрямую зависит от их существования. Это – проза.
Второе полотно. Бесполезно рассматривать его детально, оно существует в пространстве только единым образом, там нет более мелких образов, отвлекающих на себя. Вы воспринимаете полотно либо полностью, либо никак. Именно поэтому картина Пикассо часто вызывает отторжение. Но, глядя на всю картину сразу и целиком, вы прекрасно видите авторский замысел, несмотря на то, что изображенная действительность мало похожа на реальную жизнь. Отчего так получается? Во втором случае, картина отодвигает ваше логическое восприятие на задний план и включает совсем другое полушарие, ориентированное не на привычные вполне земные вещи или даже цифры, а на символы. Это второй шарик. Но он – цельный. У него есть только общий художественный образ, которому не нужны образы вспомогательные. В помощь же в этом втором случае идут другие вещи – цветовая гамма, формы, симметрия или асимметрия. Этот образ самодостаточен в своем проявлении, но имеет только один план – общий. Это - поэзия.
Общий художественный образ прозаического и поэтического произведения – одинаков. В основе и того и другого существует не только авторская переработка окружающего мира, но и идея, которая, как известно, является изначальным посылом для создания произведения. Добавлю, что каждый из этих шаров должен быть идеальным и, имея на своей поверхности вмятины или трещины превратит ваше произведение в лучшем случае в набор слов, а в худшем, извините, в мазню.
Любое произведение должно быть «сделано руками», оно должно быть идеальным по всей своей поверхности. В прозе этим очень часто пренебрегают. Потому что сложно, потому что нужно уметь идти от частного к общему – из куска глины вылепить амфору. Довести каждого героя со всеми его действиями, диалогами, монологами до общего символизма всего произведения и придать ему форму. В прозе легко забалтываются огрехи, неряшливость, безыдейность. Все можно задавить объемом, а там – что вышло, то и вышло. Кривобокий кувшин или треугольник вместо шара – а плевать. Читатель идиот, не заметит. Конечно, не заметит. Но зато почувствует, прочитав текст, что его обманули и забудет его сразу же. А вот роман с идеальным общим образом читатель запомнит, может быть даже, на всю жизнь. И страстно будет жаждать продолжения, и перечитывать текст в поисках чего-то, что он упустил.
В поэзии, все по-другому. Там нельзя спрятаться за образами природы, героев, экшеном. Отвлечь внимание и заморочить голову. Поэзия воспринимается другим полушарием, и ее общий образ создается символами, звукописью, ритмом и интонацией. Поэтому и «зарифмованная проза» поэзией не является, если в ней нет всего вышеперечисленного.
Бывает, что вы читаете стихи известного поэта, скажем Твардовского, и говорите – так вот же она проза, зарифмованная, а как написано. Да, написано хорошо, потому что в ней кроме экшена, опять же, присутствуют символы, звукопись и прочее. А вот Асадовым наслаждаться невозможно, потому что это и вправду проза, в которой все остальные признаки поэзии заменены назиданием.
И добавлю на сладкое. Поэзия – участь молодых. И, действительно, нужно обладать литературным слухом, чтобы ее создавать, то есть – это врожденное. Соответственно, и проза, которую начинают писать многие поэты по мере взросления, чаще всего полноценна. Еще хочу сказать, что читатель часто тоже обладает литературным слухом, но сам при этом может и не писать. Ведь хороший слух - это еще не признак писательского таланта, хотя и огромная доля успеха. Но ведь и не каждый, обладающий хорошим музыкальным слухом, становится композитором. Гораздо хуже, когда слепые начинают писать маслом, а глухонемые сочинять стихи.